"Починковские родники"

Владимир Яковлевич Бейлькин - починковский поэт, в самом расцвете сил ушедший из жизни при трагических обстоятельствах. Вот какая заметка вышла в газете «Труд» в 1973 году: «Троллейбус возвращался в парк. Немногочисленные пассажиры готовились к выходу, как вдруг раздался страшный удар, и машина стала, как вкопанная. Задняя часть салона была сплющена». Как впоследствии выяснилось, тяжелый грузовик «КрАЗ» зацепил опору моста, которая и рухнула на троллейбус. “В результате один человек погиб, трое ранены» - скупо замечает газета «Труд». Этим единственным погибшим и был наш земляк, талантливый  молодой поэт Владимир Бейлькин.

В Починке его хорошо знали. Проживал он сначала на улице Ленина, затем - на Урицкого. Учился в первой средней школе - окончив ее, уехал в Ленинград, где поступил в архитектурный техникум. Был момент, когда из-за расстроившегося здоровья он вынужден был взять академический отпуск и вернуться в Починок - здесь он устраивается литсотрудником в редакцию газеты «Сельская Новь». Сотрудники газеты запомнили его вечно бодрым, энергичным, настойчивым. Вскоре стало известно, что Владимир пишет стихи - некоторые из них были высоко оценены заезжими смоленскими поэтами. Ему рекомендуют напечатать стихи в газете, однако поэт отказывается - он не доволен собственным стилем, постоянно возвращается к написанным стихам, шлифуя и оттачивая каждый слог. Особенно уважительно к начинающему автору отнесся Николай Рыленков - несколько раз Владимир ездил к нему в Смоленск. Поддержка известного поэта вселяет в него веру в собственные силы. Через год он возвращается в Ленинград, где его вскоре забирают в армию. Служит в Белоруссии, на Смоленщине, затем добровольно отправляется связистом на дальний Север. Впоследствии это время нашло отражение в его стихах:

В пяти верстах почти как на ладони

Лежало море Лаптевых, за ним —

Посёлок Диксон, а чуть-чуть поодаль —

Град Воркута, пленительный как Рим!

По возвращении в Ленинград он пытается поступить на журналистский факультет Ленинградского университета, однако терпит неудачу - не удается пройти по конкурсу… Тем не менее, Владимир не отчаивается. Он идет работать на завод, постигая профессию фрезеровщика, и прямо там, у станка, продолжает писать стихи, оттачивая свое мастерство. Также посещает молодежное литобъединение при газете «Смена», где и знакомится с Зоей, своей будущей женой.  Отношения были непростыми - родители Зои не желали видеть рядом с ней обычного рабочего с завода. Тем не менее, их несколько успокаивает тот факт, что Владимир пишет стихи и собирается поступать в Литературный институт им. Горького.  Ставят условие - если молодой человек поступит, то дадут родительское благословение на брак. Однако, успешно пройдя творческий конкурс, на вступительных экзаменах Владимир не добирает всего один балл. Тем не менее, свадьба происходит - вопреки желанию родителей. На следующий год ему все же удается поступить в Литинститут на заочное отделение.

Этому поспособствовали рекомендации от поэта Ярослава Смелякова и ленинградской писательницы Т.Г.Гнедич. Учеба ему дается легко, в различных периодических изданиях появляются его стихи. Владимир готовит сборник своих произведений, однако книге так и не суждено увидеть свет - сдав заключительные экзамены на четвертом курсе, молодой поэт возвращается в общежитие, и по дороге происходит трагедия. Вот что впоследствии вспоминал об этом дне однокурсник поэта, В.Штубов:

"...30 мая 1973 года. Москва. Литературный институт. Сдав экзамены за четвертый курс, перейдя на пятый, последний, мы с ленинградским поэтом Владимиром Бейлькиным на троллейбусной «тройке» от площади Пушкина отбыли в общежитие на улицу Добролюбова – так, чтобы как следует отметив это событие, ехать (я – в Нелидово, он – в свой Ленинград) домой. Некая смутная мысль-предчувствие заставила меня выйти возле метро «Новослободское».  Володя поехал дальше и ... через несколько минут попал под удар фермы железнодорожного моста, перекинутого через оживленную улицу в том месте, где Бутырский вал сливается с Дмитровским шоссе. Ферма обрушилась на троллейбус так – будто кулаком трахнули по картонной коробочке! Погиб один человек. Владимир Бейлькин. А сидели мы  вместе... «И я бы мог»."

На могиле поэта в Санкт-Петербурге выбита эпитафия:

И как бы ни был мой конец ужасен.

Мне - реквием, а где-то грянет туш.

Мне не обидно: у меня в запасе

Три миллиарда здравствующих душ!

***

Я смерти не боюсь.

Нет, я боюсь её.

Я в точку превращусь,

В ничто, в небытиё.

А впрочем, чем я был

Полвечности, пока

Вдруг случай не слепил

Меня, как облака.

Ах, где бы я ни был,

Какую б жизнь ни вёл,

Ничуть я не тужил

И счёт векам не вёл.

И были раем чувств

Мгновенье и покой...

Так что же я боюсь

Полвечности другой?

***

Ах, в какой это день

Или может быть ночь

Обрели мы себя и сознанье?

Как шерстинки слились

В золотое руно

Наши детские воспоминанья...

На столетья сумеем

Откладывать смерть,

Нарисуем эскиз

Мирозданья,

Но великий тот миг

Никому не узреть!

Навсегда

Он останется тайной! 

ПАВЛОВ

«Павлов занят: Павлов умирает», -

Умирая, Павлов говорит.

На костре сознанья догорает,

За кончиной собственной следит.

Словно он, как только совершится

Мысли и сознания распад,

К кафедре поспешно устремится

И студентам сделает доклад.

Сообщит, как жизнь его распалась,

Не сронив прозрачную слезу,

Как всё то, что называли «Павлов»,

Перешло на новую стезю.

...Ну, а что придумаешь ты лучшего?

Может, впрямь бессмертен человек,

Если смерть и та ему – горючее

Для полёта мысли в голове.

На костре познанья догорая,

Вглядываясь в смерти странный вид,

«Павлов занят: Павлов умирает», –

Умирая Павлов говорит.