Шмаково

Село Шмаково некоторое время относилось к Смоленскому уез­ду, потом к Ельнинскому, и лишь в XX веке - к Починковскому району.

Географическое положение Шма­кова весьма привлекательно. Это выяснили ещё наши далёкие пред­ки. Они выбрали место для поселения в районе рек Десны, Стряны и Стряницы. Десна берёт начало в нескольких километрах выше Ельни из небольшого болотца и течёт с севера на юг. Ранее по Десне проходила граница Ельнинско­го и Рославльского уездов. От Шмакова до Ельни - 36 вёрст.

Верхнее течение реки Десны от ис­токов до Брянска чрезвычайно богато археологическими памятниками, кото­рые являются уникальными историче­скими источниками для познания жиз­ни людей, начиная с нижнего палеолита (более 50 тысяч лет назад) и до време­ни образования древнерусского госу­дарства, - отмечал известный историк, профессор Е. А. Шмидт.

«По реке Десне поддерживались культурные и хозяйственные связи ме­жду племенами Среднего Поднепровья и Волго-Окского бассейна. По ней совершались передвижения больших групп населения, начиная с каменного века. Река Десна явилась одним из ос­новных путей для проникновения в пер­вых веках нашей эры зарубинецких племён в лесные пространства средней полосы европейской части СССР».

О том, что здесь селились люди в далё­кие времена, говорят оставленные пред­ками свидетельства и археологические находки, обнаруженные учёными при об­следовании территории. Если очертить круг от Шмакова с большим радиусом, до 30 километров, то можно сказать, что в нём учёные обнаруживали свидетель­ства древности этой местности.

В прежние времена были на террито­рии Ельнинского уезда городища и кур­ганы, которые по характеру находок учё­ные относили к XI—XIII векам.

Здесь находили неолитические ору­дия, почти сто лет назад поиски увен­чались находкой полированного клина из тёмного камня.

В Ельнинском уезде археологи в од­ном из выявленных курганов обнару­жили топор из серого камня с ободком.

Неолитические орудия были най­дены возле одной из деревень, где на­ходятся курганы. Некоторые древние городища окружали валы и рвы. Наши далёкие предки заботились о безопас­ности своих близких, как могли, стара­лись защитить жилища от набегов бес­покойных соседей.

Вот в таком древнем, но весьма кра­сивом месте с его реками и лесами по­селились Глинки в конце XVIII века.

Если Новоспасское как помещичью усадьбу дед композитора М. И. Глин­ки, Николай Алексеевич, возводил сам, то Шмаково ко времени поселения там Глинок было обустроенным поместьем, имело крепкое хозяйство.

В начале XVII века Шмаково, а так­же расположенные неподалёку деревня Вербилово и пустошь Аогачёво принадле­жали смоленскому шляхтичу Юрию Плосковицкому. После смерти Юрия на вдове женился шляхтич Иван Помаский. Поло­виной имения, в том числе и Шмаковом, владел пасынок Юрия, Михаил Плосковицкий, второй половиной - Иван Помаский. В отказных книгах за 175 год (1666/1667) содержится запись: отказано Михаилу Плосковицкому в Смоленском уезде в Еленском, Ивановском и Ветлицком станах 7 деревень, 2 пустоши, а в них 43 двора крестьянских и бобыльских, в том числе в Еленском стане деревня Шмаково, а в ней 7 дворов крестьянских да к ней пустошь Логачёва "'.

Но в 186 году (1677/1678), когда ца­рём Фёдором Алексеевичем «по проше­нию великих и полномочных польских послов Михаил Плосковицкий был  отпущен в сторону Королевского вели­чества польского», поместье его отписа­ли на Великого Государя.

6 июля 1688 года по указу царя Петра I Шмаково было отдано в поместье за служ­бу генерал-майору Смоленской шляхты Владимиру Ивановичу Швыйковскому, но через год владелец умер, остались его дети Фёдор, Давыд, Яков (от его первого брака) и вторая жена Анна. После разде­ла Шмаково перешло во владение хорун­жему полка Смоленской шляхты Якову Владимировичу Повало-Швыйковскому.

Пятнадцать лет Швыйковский владел доставшимися ему землёй и крестьяна­ми, но в 1705 году продал стряпчему Фё­дору Ивановичу Маневскому названные деревню Шмаково и пустошь Логачёво, за что «взял 400 рублёв».

Не было ли это некой «родственной» продажей, потому что Фёдор Иванович Маневский был женат на Феодоре Вла­димировне Повало-Швыйковской?

Здесь мы сделаем короткое отступле­ние и поясним, что через внуков Фёдо­ра Ивановича Маневские породнились с Паниными, Гедеоновыми. А внучка, Анна Ивановна Маневская, была обвен­чана с Богданом Даниловичем Верховским, помещиком, которому принадле­жали село Лобково, сельцо и деревня Буловицы (ныне - Починковский район).

Сам факт венчания мог бы остаться в перечне рядовых событий, но этой су­пружеской паре была уготована судьба стать родителями преподобного Зосимы Верховского (1768-1833), известного подвижника, основателя нескольких мо­настырей. Игуменья Вера (Верховская), племянница, последовавшая за дядюш­кой, написала книгу «Житие и подвиги в Бозе почившего старца схимонаха Зосимы, его изречения и извлечения из его сочинений». Литературоведы считают Верховского одним из прототипов стар­ца Зосимы в романе Достоевского «Бра­тья Карамазовы».

Поручик Иван Фёдорович Манев­ский, затем вдова Матрона, сыновья Фё­дор, Алексей Маневские благоустроили усадьбу. Рельеф местности словно под­сказывал удачные решения. А после того, как в 1757 году Иван Фёдорович построил церковь Св. Николая Чудотворца, Шмако­во стало центром православного прихода.  Соседями Маневских были: в Стряне и Пастушьем - дворяне Худолеи, в Давыдовке - Повало-Швыйковские, в Холмице - Бородуличи, в Литвиновке - Сербины, в Новоспасском - Глинки.

При проведении генерального меже­вания Ельнинской округи отмечалось, что Шмаково да пустошь Логачёво принадлежали гвардии поручику Алек­сею Ивановичу Маневскому. Было в его поместье 85 душ мужского полу, 2 074 десятины и 1677 сажен земли. Этот Маневский также владел землёй и крестьянами в Дорогобужском уезде.

После смерти Алексея Ивановича владения (в том числе земли при уро­чищах реки Стряны и речки Стряницы да крестьян наследственных из села Шмакова мужского полу - 22, женско­го - 18 и деревня Давыдовка) перешли к его брату Михаилу Ивановичу, подпо­ручику в отставке, который в свою оче­редь продал их Глинке.

Ещё ранее брат Михаила, Фёдор Иванович Маневский (полный тёз­ка деда), с женой Марией Никитич­ной, урождённой Паниной, перееха­ли из Шмакова в Вяземский уезд, где купили имение Богородицкое. Там в 1782 году Маневский основал усадь­бу, построил каменный храм. Сегодня в Богородицком восстанавливается церковь, а в здании бывшей оранже­реи располагается музей «Богородиц­кое поле», который входит в состав Государственного историко-культур­ного и природного музея-заповедника А. С. Грибоедова «Хмелита».

С 1705 года в течение 83-х лет Шмаково принадлежало Маневским, а следующие 130 лет, вплоть до 1917 г. – Глинкам, они оставались жить в родном Шмакове и после революции.

Описание дома и семейной ат­мосферы в усадьбе мы черпаем в мемуарах. «Шмаково, где вы­росла Евгения Андреевна Глинка и где сам Михаил Иванович впервые свёл знакомство с европейской музыкой (я разумею крепостной оркестр его дя­дюшки Афанасия Андреевича Глинки), наглядно повествовало о привержен­ности своих обитателей к изящным искусствам. Об этом говорил гро­мадный двусветный концертный зал, не раз служивший для театральных представлений. Об этом говорил кре­постной оркестр, исполнявший во вре­мена Глинки всевозможные увертюры и танцевальную музыку. В шмаковском доме была тщательно подобранная портретная галерея.

Сам дом, сохранившийся до глинкинской поры, был своеобразным и стильным памятником екатерининской архи­тектуры», - так писала о шмаковской усадь­бе Вера Глинка. Писа­ла на основе рассказов своего отца и других родственников.

Николай Иванович Глинка (1838-1908), сын Ивана Андреевича, ещё застал в усадьбе величе­ственное здание. По его словам, новоспасский дом, в котором рос ком­позитор,   был  точной, но уменьшенной копией дома шмаков­ской усадьбы.

В этом просторном доме Афанасий Андреевич любил принимать гостей, устраивая для них пышные праздники, гордясь своим крепостным оркестром и театральной труппой.

Была в шмаковском доме и комната птиц, пением которых заслушивался Афанасий Андреевич и куда любил за­глядывать его гениальный племянник Миша Глинка.

В конце XIX века дома с парадны­ми покоями уже не существовало, остался только один из боковых па­вильонов. Но и это строение было пе­ренесено племянником Афанасия Ан­дреевича Н. И. Глинкой на другое место. Во флигеле шмаковского дома жили уже дети Николая Ивановича, вплоть до революции.

В Шмакове было два храма, оба в честь святителя Николая. Хо­лодный, деревянный, постро­ил ещё Иван Фёдорович Маневский в 1757 году, а когда через четверть века дед композитора М. И. Глинки, Николай Алексеевич, решил возвести в своём Новоспасском церковь, то пришлось пе­ресматривать границы прихода, потому что новоспасские жители были припи­саны к шмаковскому храму. Изменения коснулись и приходов церквей сёл Волково, Заболотья, города Ельни.

В прошении в Святейший Синод, приводя расстояния от деревень до сво­их приходских сёл (от трёх до пятнадца­ти вёрст), Николай Алексеевич отмечал, что они «находятся за реками Десною и Стряною, за болотами и лесами, по­чему обыватели в призыве приходских священников для отправления само­нужнейших духовных треб имели прекрайние нужды и остановки». Деревни Бибирева и Луки, например, находились от Шмакова в 15 верстах, Передельники - в 11, а от Новоспасского - в 7 и 6 верстах соответственно.

Николай Алексеевич заручился со­гласием окрестных помещиков и кре­стьян на предполагаемые изменения. В результате 72 двора «ушли» из шмаковского прихода. 25 июня 1782 года Н. А. Глинка получил Указ Святейшего Синода о разрешении построить новую церковь в Новоспасском. 114 дворов были приписаны к Новоспасскому при­ходу, 150 дворов остались у священника Василия Крастелёва в Ельне, 136 -при селе Волкове, 120 - Заболотье, а 119 дворов - при селе Шмакове. Цер­ковь во имя Преображения Господня в Новоспасском была построена и освя­щена в 1786 году.

Приход   Николаевской   церкви в 1864 году включал Ельнинского уезда с. Шмаково, деревни Озимое, Замшары, Мохаи, Павлово, Берёзовка - братьев Глинок, Рославльского уезда д. Заборье Ф. Ф. Шарапова, два сельца: Пастушье А. И. Правикова и Стряна А. С. Судейкиной, с. Стряна П. Я. Худолеевой. В Шмакове второй, хоть и деревян­ный, но зато тёплый, храм был постро­ен в 1887 году на пожертвования прихо­жан и вклад архимандрита Иннокентия из Серпуховского Московской губернии монастыря. По планировочной струк­туре новая церковь состояла из алтаря, центральной части, трапезной, коло­кольни. Её фотографии, к сожалению, до нас не дошли. И только несколько картин Веры Глинки, на которых име­ется изображение церкви, обрамлённой деревьями, доносят до нас облик утра­ченной старины.

Архитектор В. П. Скалка, анализируя рисунки церкви, выполненные Глинкой, так описал шмаковский храм: в ком­позиции и пропорции, в массивности форм видна ориентация на каменные барочные церкви конца XVIII века. В его облике доминируют четверик центральной части, увенчанный массивным барабаном с окнами по сторонам света, и многоярусная колокольня. Ярус звена колокольни прорезан прямоугольными в двух уровнях проёмами, в которых подвешены колокола.

Кровля четверика храма и бараба­на - крутая, 4-х лотковая, с завершием луковидной главкой и крестом. Кровля колокольни аналогична по форме кров­ле на барабане храма и имеет завершие главкой с перехватом, более вытянутой по вертикали. Кровля на церкви - ме­таллическая и окрашена в зелёный цвет.

В Российском государственном исто­рическом архиве сохранился документ о перипетиях в строительстве храма. Дело возникло в связи с прошениями крестьянина деревни Нешева Ельнин­ского уезда Никанора Андреева, ко­торый просил доплатить ему деньги за строительство.

25 марта 1886 года Андреев взял под­ряд на выполнение работ у комитета по постройке церкви. Он должен был установить потолочные балки, настлать пол и потолки, оконопатить здание вну­три и снаружи, обшить его тёсом, сде­лать три новые двери, прибить плинту­сы, устроить амвон и клиросы.

По договору предусматривалось: если возникнет необходимость переделки по вине исполнителя, то эти работы Ан­дреев выполнит безвозмездно и опла­тит комитету за испорченный материал. В период проведения работ выдавались деньги «только на харчи». Окончатель­ный расчёт с подрядчиком - после за­вершения работ. По договору Андрееву должны были заплатить 260 рублей. Он нанял артель, но дело продвигалась мед­ленно, и это вызывало неудовольствие комитета, священника Алмазова и цер­ковного старосты Ивана Александрова. 17 октября 1886 года Андреев потре­бовал расчёт и самовольно прекратил работу. Выявленные недостатки он ис­правлять отказался. Комитет счёл спра­ведливым оплатить ему меньшую сум­му, 190 рублей. Андреев неоднократно, в 1890 и 1892 годах, обращался к еписко­пу с просьбой о дополнительной оплате в размере 155 рублей.

Епархиальное руководство провело дознание и выяснило, что после окон­чания строительства причт почти год ждал Андреева для устранения недо­делок и не дождался. В результате на­нял крестьянина Матрёнина, который сдвинул доски пола, устроил двойные двери, установил наличники на окнах, завершил все работы за 57 рублей. Про­шения Андреева были оставлены без удовлетворения.

В новый храм архимандрит Инно­кентий пожертвовал иконостас, иконы, различную церковную утварь, а также 500 рублей на приобретение нового колокола.

По данным 1898 года, приход состав­ляли 1322 мужчины и 1226 женщин. Церковной земли - 41 десятина 96 са­жен, что несколько больше, чем в других приходах. Под храмом и кладбищем - две десятины, под усадьбами причта и пахотой - 24 десятины.

В 1898 году священнику Сергею Васильевичу Алмазову было 39 лет, он окончил духовную семинарию в 1879 году, в шмаковской церкви слу­жил с 1881 года. Награждён скуфь­ёй в 1897 году. Дьякон и псаломщик в то время - молодые люди. Дьякону Леониду Димитриевичу Ольховско­му 30 лет, псаломщику Петру Алек­сеевичу Юденичу - 28 лет. Священ­ник получал жалованья 90 рублей, псаломщик - 36 рублей. И Алмазовы, и Ольховские, и Юде­ничи были представителями много­численных семейств, которые служили в церквях губернии. Чаще всего родо­вым и наследственным становилось и церковное место - земля, постройки. Иногда сельские причты Смоленской губернии формировались полностью из родственников.

Бывало, что священники и дьяконы служили в причтах родовых имений местных помещиков, переезжая из одно­го их владения в другое, по ходатайству владельцев получая места в их новых или старинных имениях. Так, в конце XVIII века в Шмакове служил в церкви священником Фёдор Никифорович Дубинский, и в начале XIX века мы встречаем имена Дубинских, служащих в новоспасской церкви: Пётр - священник, дьячки - Павел и Фёдор Дубинские.

Уже упоминалось, что церковным старостой во время сооружения храма был Иван Александров. Церковный староста, как правило, избирался из «людей добрых и душою прямых, животом прожиточных и Бога боящихся». Выбирался староста всем церковным обществом. «К концу синодальной эпохи значение и ответственность церковного старосты возросли настолько, что в законодательстве инструкция о нём включала 58 пунктов. Кратко должность его определялась как «поверенный прихода, избираемый для совместного с причтом приобретения, хранения и употребления церковных денег и вся­кого имущества, под надзором благо­чинного и епархиального начальства».

Старостой мог стать грамотный и высокоблагочестивый прихожанин, начиная с 25 лет. Церковный старо­ста занимался сбором денег (вклады, приношения, плата за похоронные атрибуты, могильные места), покуп­кой и продажей свечей, ладана, прос­фор, пополнением ризницы, ведением приходно-расходных книг, надзором за отоплением, освещением, чистотой храма и т.д.

Метрические книги Николаевской церкви хранят записи о рождении, вен­чании и смерти представителей рода Маневских и Глинок.

Здесь несколько слов надо сказать о «приходском летописании». Благодаря Екатерине II, которая проявила большой интерес к древним русским летописям, в 1772 году Синодом был разработан Указ, касающийся необходимости сбо­ра в епархиях «рукописных летописей и других до российской истории касаю­щихся редких известий». Определён был перечень необходимых сведений: 1.Летописи (о крае и его примечатель­ных местностях - названия, история, владельцы и т. д.). 2. Редкие известия о природных катаклизмах и стихийных бедствиях. 3. Достопамятные записки о различных церемониях высшего уров­ня, о гербах и др. 4. Редко употребляе­мые слова.

Составление приходских летопи­сей предполагало заинтересованность церковнослужителей, их умение выде­лить главное в перечне событий, спо­собность анализировать обстановку, проявить коммуникабельность и на­блюдательность, «...в целом до сере­дины XIX столетия приходское лето­писание зависело от личного почина сельских священников и велось вяло. Некоторое движение придали ему три синодских указа: 1864 г. - об открытии при духовных консисториях архивных комиссий, 1866 г. - о рекомендации за­водить в епархиях (губерниях) церковно-исторические и историко-статистические описания, 1868 г. - о признании приходского летописания за важное церковное дело».

И всё же, несмотря на напоминание Синода, достигнуть зримых результатов не удалось. Несколько публикаций лето­писей в конце XIX века появилось в жур­нале «Смоленские епархиальные ведомо­сти». В Смоленской губернии большая работа по составлению и сбору летопи­сей была проведена историком Иваном Ивановичем Орловским. В 1900-х го­дах он направил священникам письма с предложением выслать летописание в его адрес. И получил ответы из мно­гих приходов. Эти документы хранятся в личном фонде Орловского в Государ­ственном архиве Смоленской области. К большому сожалению,  в фон­де Орловского летописей села Шма­кова и Новоспасского не оказалось. Не найдены они и до сих пор. Может быть, не составлялись? Нет, летопи­си существовали. Об этом вспоминала внучатая племянница М. И. Глинки Вера Николаевна Глинка, которая родилась в Шмакове и много лет прожила здесь и в Новоспасском.

Повествуя о венчании родителей композитора, Вера Николаевна сослалась на старую церковную летопись новоспасского священника Павла Корейши. «Как сейчас помню тяжёлую старинную книгу, уписанную мелким, но удобно читаемым почерком. Да и само повествование, приведённое в летописи, до сих пор свежо в моей памяти...» ". Лишь в летописи села Вербилово в том же фонде И. И. Орловского мы находим некоторые сведения об усадьбе Афанасия Андреевича.

Шмаковскую церковь закрыли 10 сентября 1938 года. Здание использовалось под клуб, было утрачено в годы войны.

В 30-е годы XX века правнучка Ивана Андреевича Глинки, Александра Всеволодовна, будучи девочкой, посещая кладбище, видела покрытые мхом древние плиты с полустёршимися надписями фамилий тех, кто нашёл упокоение на шмаковском кладбище, в том числе её предков.

В период создания водохранилища Смоленской атомной электростанции предполагалось затопление старого кладбища. Некоторые из захоронений (в основном недавние) по просьбе жителей были перенесены на новое кладбище. Старые надгробия оставались на месте.

Недавно рядом с новым кладбищем была устроена часовня.

9 сентября 2017 г. прошло открытие памятного знака в деревне Шмаково на месте родового имения   матери великого  русского композитора, основоположника  русской классической музыки Михаила Ивановича Глинки – Евгении Андреевны Глинки. Инициаторами открытия камня на месте старой усадьбы стали Н. В. Деверилина, автор многочисленных книг о Глинке, а также первой книги об истории села Шмаково «Расстаться медлит долгий век», департамент Смоленской области по культуре и туризму, администрация Шмаковского сельского поселения  муниципального образования «Починковский район» Смоленской области.

Открытие памятного знака вылилось в настоящий праздник музыки и поэзии.

Романтическое настроение помогли создать жители деревни Шмаково, которые воспроизвели  эпоху времен Глинки колоритными костюмами.

По материалам Н. В. Деверилиной

Cемейство Глинок у беседки в парке, 1904 г.

Глинки в народных костюмах у флигеля в Шмакове, 1910 г.

Дом, в котором А. Н. Глинка жила после революции, Шмаково.

Могила Н. И. Глинки. 1908 г.

Семья Глинок в парке усадьбы Шмаково

Часовня в Шмакове

Усадьба Глинок

Открытие памятного знака в Шмакове